«Плеймейкер ЦСКА», «открытие чемпионата», «вундеркинд сборной»… Для
самого Алана Дзагоева все эти титулы и звания равнозначно велики. «Знаю
одно: если бы не был армейцем, всего остального из того, что вы
перечислили, наверное, и не случилось бы в моей жизни», — философски
замечает он и, чувствуется по голосу, улыбается уставшей улыбкой.
Мы
говорим по телефону. Алан Дзагоев на другом конце провода и где-то
между Тольятти и Набережными Челнами, куда ездил проведать старшего
брата. Первый вопрос интервью рождается сам собой.
Универсальный Дзагоев
—
Алан, как Гела освоился в Челнах? Есть ли какие-то перспективы, что во
втором круге чемпионата первого дивизиона мы увидим на поле старшего из
братьев Дзгоевых?
— Спасибо за интерес. Из того, что я
видел, могу сделать вывод, что у Гелы все нормально. Он набрал форму,
сбросил, уж не знаю сколько, но видно, что много килограммов.
Тренируется, пашет. Насколько я знаю, «КамАЗ» его действительно
планирует заявить летом. А пока он будет доказывать, что может
претендовать на место в «основе» на тренировках вместе с командой. Ему
гораздо проще, чем многим. Вообще, я всегда по-доброму завидовал брату,
потому что он может быть игроком универсальным: у Гелы обе ноги
рабочие, и он прекрасно себя чувствует на любой позиции и в любом
амплуа. Может сыграть на фланге и в центре, в защите и в нападении.
Совершенно не комплексует ни перед чем. Но… все-таки если бы я
когда-нибудь стал тренером, я бы его использовал на позиции «под
нападающими» (смеется).
— Вы так и провели отпуск, следя за успехами брата? Или было еще что-нибудь интересное?
—
Много интересного было. День рождения отметил в отпуске, дома, с
родителями и родственниками. Немного не в своей тарелке, правда, себя
чувствовал, потому что у нас было много гостей, и каждый задавал
какие-то вопросы, произносил тосты в честь меня. В принципе, все это
обычно для осетинского застолья, но если, как правило, мы, собираясь,
говорили просто обо мне или о Геле (смотря кто именинник), то теперь
все вопросы и разговоры были футбольного характера. Если же вообще об
отпуске, то можно сказать, что я провел его, путешествуя по России.
Домой — обратно в Москву — опять домой — в Набережные Челны — отсюда на
машине… И в Москву, на сборы. Обычно отпуск пролетает быстро, а в этот
раз уже хочется скорее на сбор.
—
До отпуска вы стали объектом внимания для очень многих журналистов и
специалистов: ходили разговоры, что Алан Дзагоев настолько соскучился
по игре, что просился одновременно с молодежной еще и в юношескую
сборную России. Это правда?
— Да, правда. Действительно
очень хотелось играть, поэтому просил включить меня в состав сборной
1990 года рождения. По регламенту это вроде бы разрешено, хотя точно не
знаю. В общем, не получилось. Мне сказали, что лучше сконцентрироваться
на игре в одной команде, — молодежной, чем неровно выступить на двух
фронтах. Но, видите, к сожалению, случаются очень неприятные моменты,
как у нас в матче с Фарерами (российская «молодежка» проиграла фарерцам
— 0:1. — «Спорт»), и… в общем, можно, наверное, сказать дежурно, что
«это футбол». Но очень обидно за тот матч.
Сильно переживаю, когда остаюсь в запасе
— Как складываются дела в ЦСКА? Помимо того, что вы редко появляетесь на поле, что, похоже, заметили даже слепые.
—
Нормально. Единственное, чувствую очень большое внимание к тому, попал
я в состав или нет. Настолько большое, что иногда оно на меня самого
давит и порой бывает излишним, порождая какие-то вопросы, домыслы,
слухи. Я-то для себя сам уже выработал такую линию — просто буду
тренироваться как прежде, доказывать, что достоин места на поле.
—
Про домыслы и слухи. Совсем недавно, как написали в одной из газет, вы
отказались подписывать новый контракт с клубом. Что скажете на этот
счет?
— Ага,
отказался. Может быть, потому что никакого нового контракта и в природе
не было (смеется). Я как в самом начале года переподписал контракт с
ЦСКА, так с тех пор и забыл о бумагах всяких. Никаких разговоров о том,
что необходимо подписывать что-то новое или какие-то там пункты
вводить, у нас не было. Так что, это все просто газетная утка.
—
А как вам еще одно из напечатанного о вас: в состав Дзагоев не попадает
потому, что у него в общении с коллегами на тренировках проявляется
звездная болезнь?
— Ну как к этому относиться? Меня
всегда учили дома, что говорить что-то нужно только тогда, когда ты
лично в этом твердо уверен — своими глазами видел или слышал своими
ушами, на своем опыте убедился или сам шишки набил. Наверное, прежде
чем написать такое, имеет смысл прийти к нам на тренировку и посмотреть
ее. А то получается, что журналистов к нам приходит мало, а слухов о
том, что у нас на тренировках что-то не то происходит, в газетах
почему-то много. Как-то неправильно это, как мне кажется. А еще я пару
раз слышал, что всерьез рассуждают о том, что «Дзагоев сдал, потому что
он уже всем все доказал и успокоился» или «у него уже нет той искры в
глазах». На самом деле, я действительно чувствую себя немного
спокойнее, чем в те моменты, когда впервые выходил на поле. Тогда на
все смотрел вылупленными глазами, может быть, это и называли искрой
(улыбается). Для меня все было новым, необычным. И я на самом деле
очень и очень нервничал и старался это скрывать. Говорят, я читаю часто
об этом, что не оправдал доверие, которое было в начале сезона, что не
приносил никакой пользы. Но… в общем, я старался и буду стараться.
Очень стараться. А пока… если честно, просто не знаю, как реагировать
на такие замечания из прессы, что говорить в ответ.
—
Скорее всего, и не надо ничего говорить. Ответить нужно просто: правда
ли, что, по замечанию одного из коллег, проблемы Дзагоева —
психологического характера: он не так уверен в себе, как это было
раньше?
— Наверное, стоит признать, что это так. Я не
уверен в том, что буду играть, и это… Знаю, что есть игроки, которых
это подстегивает очень. А есть те, кого, наоборот, убивает морально.
Наверное, отношусь ко второй категории, раз так тяжело переношу то, что
иногда выхожу только на замену, а иногда остаюсь вообще на лавке.
Стараюсь абстрагироваться и повторяю себе то, что уже сказал вам
вначале: «Надо просто тренироваться и доказывать, что достоин доверия».
— Кстати, тренировочный процесс в ЦСКА при Зико сильно изменился?
—
Да, сильно. Мы значительно больше стали работать с мячом. В
«предсезонку» было намного меньше упражнений на «физику». Наши
бразильцы говорят, что это типично бразильская система. Но… есть и
российские заимствования: когда идет недельный цикл, Пейшау нас, как и
раньше, очень серьезно нагружает.
— Какой матч в сыгранном отрезке чемпионата дался труднее остальных?
—
Они все трудные были. Но совершенно пустым чувствовал себя после игры с
«Ростовом» (ЦСКА уступил 1:2. — «Спорт»). Пропустили в конце первого
тайма этот нелепый гол, и так и не смогли ничего сделать, изменить
ситуацию. Еще игра с «Томью» — тоже врагу не пожелаешь такого матча. На
первых минутах гол в наши ворота, соперник грамотно закрывается, а от
нас как будто и вправду удача отворачивается (армейцы проиграли 0:1. —
«Спорт»).
— Когда столько шума
вокруг непопадания игрока в состав (а ваша ситуация не единичная, есть
подобные примеры и в европейских чемпионатах), как правило, в
стабилизации ситуации на уровне личных бесед с футболистом участвует
руководство клуба. У вас был какой-нибудь разговор с Евгением
Ленноровичем Гинером о вашей дальнейшей судьбе?
— Не
знаю, можно ли это говорить, но был. На самом деле, мне его слова
помогли в тот момент. Он просто поддержал меня морально,
по-человечески, сказал, что я еще молодой и в моей жизни будет еще
очень много игр и много хороших моментов.
— Так слухи о вашем переходе — это такое редкое явление, как дым без огня?
—
Вот это очень интересно и мне самому: откуда они появляются? Честно
говорю, сам с интересом в Интернете читаю, куда «ухожу» на этот раз.
Меня самого не спрашивали, что думаю по поводу того или иного
возможного перехода. Может быть, потому что я ни о каких переходах и не
думаю (смеется)… Много пишут про то, что я уйду в аренду. А сам в
аренду очень не хочу. Хотелось бы доказать все в ЦСКА. Может быть, это
уже спортивный интерес, может быть, характер такой, упертый, но я,
правда, очень хочу, чтобы моя карьера продолжалась в моем клубе, чтобы
своей команде я приносил пользу и за нее голы забивал.
Не хочу быть героем желтых газет
— В вашей жизни многое изменилось с середины прошлого года, когда вы были вчерашним дублером?
—
Наверное нет. Единственное — номер телефона поменял. Очень много
времени ушло на то, чтобы позвонить всем друзьям из книжки и сообщить,
что теперь я на этом номере. Не хотелось бы, чтобы кто-то не мог до
меня дозвониться. Поменять номер — это же не поменять друзей, правильно?
— Почему все-таки взяли другой номер?
—
Не поверите, но основная причина — дети. Какой-то мальчишка, видимо,
списал номер моего мобильника у кого-то из родителей, и тут же
поделился им со всем классом или даже всей школой. В общем, в день у
меня было не меньше десяти мальчишек на проводе. Я совсем не против
поговорить или на вопросы ответить: сам был таким, и в свое время,
наверное, огромным счастьем считал бы, если бы мне удалось раздобыть
номер мобильника кого-нибудь из игроков родной «Алании». Но я не против
общаться, а многие из малышей, которые звонили по несколько раз в день,
просто спрашивали по-деловому: «А кто у телефона?» А потом долго
молчали или трубку бросали. Какое-то время было забавно, а потом стало
отвлекать. Перестал брать трубку, если номер не был записан в
телефонной книжке, и из-за этого многие друзья не могли мне
дозвониться. В общем, над решением сменить номер долго думал. И в итоге
все-таки поменял.
— Чувствуете, насколько велико внимание к вашей персоне? Или пока по-прежнему не осознаете «размеров бедствия»?
—
Конечно, чувствую. Но многие, наверное, думают, что меня это внимание
расслабляет. А все совсем наоборот. Я всегда вел себя беззаботно и
совершенно не думал и не следил, кто что может обо мне подумать или
сказать. Просто был таким, какой есть, и даже не задумывался, как
выгляжу со стороны. А теперь… еще никогда так не следил за каждым своим
поступком или словом, как сейчас, верите? Чем больше внимания ко мне,
тем я должен быть требовательнее сам к себе. У меня нет никакого
желания становиться героем желтых газет, поэтому, пожалуй, лишний раз
не пойду в кинотеатр или куда-то погулять с друзьями (вздыхает). Хотя
иногда очень хочется, чтобы все было как раньше.
— Друзей у вас очень много.
—
Да, и за время отпуска, точно могу сказать, прибавилось. Дома, в
Осетии, уже близко пообщался и сдружился с нашими ребятами из «Кубани»
— Аланом Касаевым и Гогой Джиоевым. Так уж получилось, что мы,
наверное, больше можем дружить именно друг с другом. Имею в виду, мы —
футболисты. По крайней мере в Москве почти все мои друзья — из разных
клубов — наши, ЦСКА, вся команда. С локомотивскими Глушаковым,
Гатаговым, Камболовым, Пилиевым, Царикаевым — со всеми дружу. С Вовой
Габуловым. С Нигматуллиным нашим, цеэсковским. Сейчас трудно всех
перечислить. Но всем звонил недавно. Новый номер телефона сообщал
(смеется).
— Не обсуждали с ними новость, что, как оказалось, первоочередное право на выкуп вашего контракта принадлежит «Челси»?
— Пока нет. Сам прочел об этом в газетах. Очень приятно, не скрою. Ну если это правда, конечно.
— Вы в футбольный менеджер по-прежнему рубитесь? Скажите, на месте Анчелотти кого бы в свой любимый «Челси» приобрели?
—
Думаю, Юра Жирков им просто необходим. Еще бы поинтересовался, есть ли
возможность приобрести Рибери. А вот с Гаттузо надо подумать… Все-таки
нет дефицита на этой позиции и долгосрочный контракт, возможно, не
имеет смысла заключать. Еще я бы очень хотел увидеть в составе Данни
Алвеша (смеется). Но все равно… это так, на уровне менеджера. В
реальности же — лучше, чем Анчелотти, ситуацию, наверное, никто не
видит.
— Вы действительно
совсем не изменились. Ну вот хотя бы в таком пункте, как привычка
ездить на метро, должно же было что-то измениться? — Тут, да,
поменялось. Я уже пару недель не ездил. Потому что не в Москве
(смеется). Но если серьезно, то в подземке по-прежнему часто катаюсь.
Хотя проездной билет себе уже перестал покупать. Месяца три назад.